Сегодня буду делиться с вами о насилии. После первого предложения возникла длительная пауза, как будто все понятно, насилие и точка, что же дальше об этом говорить и тем более писать. Сейчас я пишу и стираю, пытаюсь вновь создать новое логическое предложение, которое было бы читабельным и понятным, прилагая много усилий. Провожу ли я сейчас насильственные действия над собой? или все же мной движет желание, поделиться с вами? Описывая и задавая вопрос себе, внутри меня словно рождается импульс из глубины души, который откликается желанием написать эту статью. Тогда в здесь и сейчас я опираюсь на свой интерес, возбуждение, которое позволяет мне не причинять внутренние неудобства и не насиловать себя. Так, как если бы идея написания данной статьи базировалось на мысли о долженствовании, надобности впрок, без подкрепленного интереса, то стрессовая ситуация, напряжение, прокрастинация была мне обеспечена.
Здесь можно проводить параллель с природой насилия в целом, что насильственные действия обычно направлены на реализацию своих потребностей агрессивным или саморазрушающим способом. К первому и второму зеркально относится любое намерение в причинение физического, психологического, сексуального, эмоционального, экономического насилия другому человеку или самому себе. Прикручивая особенности в характерологии то, может появляться личностные выпуклые черты. Пример, добавляя к агрессии удовлетворения, можно говорить о признаках психопатии или садистической части. Добавить удовлетворения к саморазрушению, можно говорить и о мазохистической структуре личности и также о признаках психопатии.
В невротическом диапазоне человек насилует себя, чтобы быть нужным для других, в пограничной структуре человек насилует других, чтобы казаться нужным для себя.
Организация и структура личности формируется в детском возрасте и чем слабее не ассимилированный и не интегрированный травматический опыт, тем сильнее повышается риск формирования расстройств. Жестокое обращение, систематическое сексуальное использование, издевательства в школе, утрата близких оставляет непоправимый отпечаток на психическом развитии ребенка. Ведь стыдно рассказывать окружающим о том, что в школе тебя считают слабым, страшно показаться немощным, беспомощным, боязно ребенку рассказать, что над ним совершают некоторые насильственные действия. Стыдно и страшно одновременно, что не поверят и обвинят в том, что спровоцировал своими действиями такое отношения. Чувства вины, то самое ощущение, с которым дети/подростки сталкиваются после сексуального насилие и систематического жестокого обращения. О стратегии работы в рамках стационара написал статью «Психотерапия с детьми». Там я описываю сжато, как работать с детьми, которые подвергались жестокому обращению. Событие которые остаются без должного внимания со стороны взрослых, близких, приводит к эмоциональной изоляции и дистанцированности в отношении себя и других. Одиночество становится «лучшим другом» для детей, которые обделены поддержкой, сочувствием. Поделюсь кусочком из моего отрывка:
При работе с ребенком необходимо помнить, что психика неустойчивая и в тоже время пластичная при котором срабатывают психологические защиты, как вытеснение, диссоциация, регрессия, идеализация. Например, ребенок говорит о сексуальном насилии или о смерти родителей либо о том, что мать избивала каждый день до крови но при этом у ребенка не будут видны переживания, а лицо становится каменным, замирающим при рассказе, а иногда улыбающимся. Конечно здесь диссоциации, эмоциональное расщепление, когда нет мест переживаниям, когда эмоции невозможно вынести нет ресурсов для самостоятельного проживания случившегося. И тогда ребенок анестезирует свои чувства, чтобы не испытывать случившейся вновь. Это его способ защитить себя, и важно уважительно и с терпением отнестись к его защитам, не фрустрируя его больше, не подгоняя чтобы он все сразу рассказал. Если говорить в метафоре, путь к травме лежит через прохождение множество лабиринтов где можно потеряться, растеряться но и в итоге ребенок сам приведет вас к травматическим переживаниям. Важно идти за ребенком и не привнося своих фигур, ожиданий и директив.
В пограничном опыте безопасная фигура отсутствует, нарушены фундаментальные базовые потребности, родители которые должны были охранять и формировать через себя доверие к миру. Когда такой мост между ребенком и родителем не выстроен и будет активно игнорироваться, то увеличивается шансы формирования расстройств личности и других психических заболеваний. Особенность такой категорией детей заключается в отсутствии их цепкости и устойчивости на этой планете. Каждый раз сомневаясь в своем адекватном присутствии с легкостью переходя во взаимоотношении со смертью пытаясь освободить себя от этой земли, совершая многочисленные суицидальные попытки. Несколько лет вел группу с подростками и детьми имеющие в анамнезе суицидальное и аутоагрессивное поведение и написал об этом статью. Очень детально описываю как работал, что ощущал в контрпереносе и порой встречался со своими мыслями о смерти и жизни. Думал о своей адекватности нахождения в этом мире. Вновь хочется поделиться кусочком из моей заметки, которая, как мне кажется, кстати, а потом двигаться дальше:
Я поражался, что не смотря на юный возраст, их опыт не соответствовал возрастной периодизацией. Несмотря на то, что контакт устанавливали деструктивно, а при эмоциональном приближении испытывали спектр параноидных чувств, они были глубоко несчастны своими семейными историями, предательством, отвержением, насилием (физическим, сексуальным, психологическим). Когда у них не было сформировано базовое доверие к миру, родители не смогли осуществить надлежащий уход за ними, и дать им адекватной эмоциональной безопасности, близости. Поэтому они справлялись со страданием так как умели, потому что их не научили по-другому, не показали приемлемый способ обходиться со своими страданиями, не сформировали навык доверительных взаимоотношений.
Работая много лет с несовершеннолетними и женщинами, которые имели насильственный опыт со стороны законных представителей и тех, кто их замещал. Моя работа подразумевалось оказание психологической помощи всей семье. Здесь начинается расщепление, которое характеризуется тем, что приходилось работать с ребенком с последствием жестокого обращения и с родителями, которые были сопричастны к этому насилию рассказывая про свое насилие. Эти пересечения были самые сложные в моей работе, поэтому часто приходилось передавать коллегам ребенка или родителя. Но, не всегда была такая возможность.
Было обнаружено, что родители тех детей, которые подвергались насилию также в своем детстве подвергались жестокому обращению. Наибольший процент сексуального использование детей, которые также входят в группу риска приходится на родителей из неблагополучных слоев населения. В моем опыте встречалось насилие в нескольких поколений к которому снижалось критичность и чувствительность и воспринималось как само собой разумеющейся. Интересная была закономерность, что у женщин, которые были насильственные действия в детстве часто разыгрывают те же отношения сначала со своим мужем, а потом с сыном. Как известно психика устроена таким образом, что создает, воспроизводит травматические переживания вновь и вновь для переработки и внутреннего разрешения. Но, часто травматические повторные ситуации лишь ретравматизирует, усугубляют психологическое состояние. В связи с тонкостью и сложностью в данной категорией, психотерапевтическая работа длиться не один год. Наращивая и создавая новые силы и ресурсы для того, чтобы смочь внутри себя прожить события давности и научиться жить с тем опытом, который есть в настоящем.
Comments